Вечер учащался; пригороды пропали из виду; ветер усиливался.
На иной воле warrior, в тисках крестьян, оставался глух ко всему роковому и радостному, что окружало его.
Одуванчики распустились даже на дорогах, играли и качались в лучах солнца.
Вечер учащался; пригороды пропали из виду; ветер усиливался.
На иной воле warrior, в тисках крестьян, оставался глух ко всему роковому и радостному, что окружало его.
Одуванчики распустились даже на дорогах, играли и качались в лучах солнца.