Русский язык совершенно точно не самый сложный язык в нашем полилингвальном мире. Во-первых, он хорошо кодифицирован: несколько государственных орфографических и орфоэпических реформ постепенно привели его в тот вид, который нам знаком, последовательно избавляя от наслоений исторического развития. Ведь в каждом языке с течением времени накапливаются элементы, которые перестают нести смысловую нагрузку. Например, «ять» в таких словах как «хлЕб» (можно ли тут ять поставить?) или «Ъ» на конце слова.
Во-вторых, в русском языке довольно простая система глагола с тремя временами и коррелирующими с ними двумя видами (совершенный и несовершенный), понятная система падежей. Наш синтаксис в целом близок европейским языкам, а свободный порядок слов хотя иногда и создает путаницу, но в целом это тоже скорее условность. Кроме того, в русском языке есть общие правила повествовательного синтаксиса — подлежащее, сказуемое, а после них — дополнения с разным управлением. В русском нет тоновой системы, как в китайском, или музыкального ударения, как в литовском, что существенно упрощает освоение фонетики. Подвижное ударение немного портит почти идиллическую картину, но тут мы не одиноки — в английском языке то же самое.
Но да, у русского языка почему-то репутация самого трудного языка в мире. Возможно, этот миф рожден самими же русскоговорящими. Я не раз слышала от своих студентов из Китая и Европы, что они начинали изучать русский язык, зажмурив от ужаса глаза. Но когда потихоньку глаза открывали, выяснялось, что его вполне можно выучить, причем в довольно короткий срок. Есть программы подготовительных факультетов, и на них иностранец за год начинает довольно прилично говорить по-русски. Более того — он после такой подготовки способен даже в вузе учиться на русском языке. А вообще, еще О. Генри писал: «Никакой язык не труден для человека, если он ему нужен».
Есть в славянской группе язык, который гораздо сложнее русского в изучении. Белорусский. Я сейчас живу в Беларуси. Сама я русскоговорящая, владею украинским и польским языками, казалось бы — по-белорусски заговорю быстро, но не тут-то было. Он для меня оказался самым сложным из всех славянских языков. На слух, конечно, все понятно, но когда читаешь тексты на белорусском, особенно научные и художественные, то никогда не знаешь, какой синоним подберет автор — будет ли это полонизм, или украинизм, или русизм, или собственно белорусское слово. Иногда читаешь, словно ребус разгадываешь. Плюс фонетический принцип письма — как слышу, так и пишу — тоже вносит определенную путаницу. Можно проехать мимо деревни «Паповка», потом мимо деревни «Поповка» — это уже по-русски, потом «Папоука». Или улица Болотникова и деревня Болотниково будут называться по-белорусски «Балотнiкава». С такой навигацией только в путь, как говорится.
Предполагаю, что похожая ситуация с грамматическими и морфологическими правилами. В плане кодификации белорусский язык еще в стадии становления. Конечно, из-за этого он труден в изучении, особенно для тех, кто не владеет другими славянскими языками. Сейчас в связи с политическим самоопределением народа Беларуси его язык стремительно выходит из периферийного положения. И я думаю, что как раз вопросы кодификации — это то, чем прямо сейчас занимаются белорусские коллеги.
